На черный эшафот ты голову взнесешь
Под звон колоколов — и глянешь с пьедестала,
И крикнут мускулы, и просверкает нож, —
И это будет пир, пир крови и металла!
И солнце рдяное и вечера пожар,
Гася карбункулы в холодной влаге ночи,
Узнают, увидав опущенный удар,
Сумели ль умереть твое чело и очи!
Зло величавое змеей в толпу вползет,
В толпу, — свой океан вокруг помоста славы
Смирившей, — и она твой гроб, как мать, возьмет,
Баюкать будет труп кровавый и безглавый.
И ядовитее, чем сумрачный цветок,
Где зреет ярче яд, чем молнии сверканье,
Недвижней и острей, чем впившийся клинок,
Властней останется в толпе воспоминанье.
Под звон колоколов ты голову взнесешь
На черный эшафот — и глянешь с пьедестала,
И крикнут мускулы, и просверкает нож, —
И это будет пир, пир крови и металла.