Произведения

Когда б улетели прочь,
Покинув старые гнезда,
Долины моей соловьи,
Тогда бы я сам вместо них
Слезы выплакал в песне.

Всему есть предел.
Разве может еше сгуститься
Этих листьев цвет?
Дождь сыплется непрестанно
На горе Огура.

Что же хозяин?
Верно, чуть ветер повеет,
Полон тревоги?
Даже поодаль сладок
Запах цветущей сливы.

Верно, вишен цветы
Окраску свою подарили
Голосам соловьев.
Как нежно они звучат
На весеннем рассвете!

Когда я посетил Митиноку, то увидел высокий могильный холм посреди поля. Спросил я, кто покоится здесь. Мне ответствовали: «Это могила некоего тюдзе». — «Но какого именно тюдзе?» — «Санэката-асон», — поведали мне. Стояла зима, ...

Когда я шел в край Адзума, чтобы предаться делам подвижничества, я сложил стихи при виде горы Фудзи.

Стелется по ветру
Дым над вершиной Фудзи.
В небо уносится
И пропадает бесследно,...

О, пусть я умру
Под сенью вишневых цветов!
Покину наш мир
Весенней порой «кисараги»
При свете полной луны.

Сейчас даже я,
Отринувший чувства земные,
Изведал печаль.
Бекас взлетел над болотом...
Темный осенний вечер.

Слышал я, что если случится пробудить в себе «истинное сердце», то даже в пламени Вечного ада Аби возможно просветление

Пускай без роздыху
Терзают лютые муки
В самом яром пламени,...

Совершая паломничество в Митиноку, я остановился на заставе Сиракава. Не оттого ли сильнее обычного заворожила меня печальная красота луны? Ноин — когда это было? — сказал, возвратясь сюда: «Ветер осени свищет теперь...» Вот чт...

«Так я и ждал беды!» —
Человек в мановение ока
Упал на самое дно.
Сколько глубоких ямин
Уготовил для нас этот мир!

Шел я в небесную даль,
Куда, я и сам не знаю,
И увидал наконец:
Меня обмануло облако...
Прикинулось вишней в цвету.

Я знаю себя.
Что ты виною всему,
Не думаю я.
Лицо выражает укор,
Но влажен рукав от слез.