Вот вечер сладостный, всех преступлений друг. Таясь, он близится, как сообщник; вокруг Смыкает тихо ночь и завесы, и двери, И люди, торопясь, становятся — как звери! ...
Разврат и Смерть, — трудясь, вы на лобзанья щедры; Пусть ваши рубища труд вечный истерзал, Но ваши пышные и девственные недры Деторождения позор не разверзал.
Читаю я в глазах, прозрачных, как хрусталь: «Скажи мне, странный друг, чем я тебя пленила?» — Бесхитростность зверька — последнее, что мило. Когда на страсть и ум нам тратить сердце жаль. ...
А Бог — не сердится, что гул богохулений В благую высь идет из наших грешных стран? Он, как пресыщенный, упившийся тиран, Спокойно спит под шум проклятий и молений. ...
С еврейкой бешеной простертый на постели, Как подле трупа труп, я в душной темноте Проснулся, и к твоей печальной красоте От этой — купленной — желанья полетели. ...
О город, где плывут кишащих снов потоки, Где сонмы призраков снуют при свете дня, Где тайны страшные везде текут, как соки Каналов городских, пугая и дразня!
Служанка скромная с великою душой, Безмолвно спящая под зеленью простой, Давно цветов тебе мы принести мечтали! У бедных мертвецов, увы, свои печали, — И в дни, когда октябрь уныло шелестит...
Лишь Смерть утешит нас и к жизни вновь пробудит, Лишь Смерть — надежда тем, кто наг и нищи сир, Лишь Смерть до вечера руководить нас будет И в нашу грудь вольет свой сладкий эликсир! ...
Постели, нежные от ласки аромата, Как жадные гроба, раскроются для нас, И странные цветы, дышавшие когда-то Под блеском лучших дней, вздохнут в последний раз.
Не раз раздастся звон потешных бубенцов; Не раз, целуя лоб Карикатуры мрачной, Мы много дротиков растратим неудачно, Чтоб цель достигнута была в конце концов!
В предместье, где висит на окнах ставней ряд, Прикрыв таинственно-заманчивый разврат, Лишь солнце высыплет безжалостные стрелы На крыши города, поля, на колос зрелый — Бреду, свободу дав причудливым мечтам,...