«Где, высокая, твой цыганенок, Тот, что плакал под черным платком, Где твой маленький первый ребенок, Что ты знаешь, что помнишь о нем?» «Доля матери – светлая пытка, Я достойна ее не была....
Где дремала пустыня — там ныне сады, Поля и озерная гладь. Мы раз навсегда сотрем следы Войны, — чтоб жизнь созидать. И нам не страшна зарубежная ложь, Мы правдой своей сильны. Он создан уже —...
Глаз не свожу с горизонта, Где мятели пляшут чардаш... Между нами, друг мой, три фронта: Наш и вражий и снова наш. Я боялась такой разлуки Больше смерти, позора, тюрьмы....
В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город Приморским ветром, свежим и соленым. По рекам лодки пестрые скользят, И юных липок легонькие тени — Пришелиц милых на сухом асфальте,—...
Что ты видишь, тускло на стену смотря, В час, когда на небе поздняя заря? Чайку ли на синей скатерти воды Или флорентийские сады? Или парк огромный Царского Села,...
Весь ты сыгранный на шарманке, Отразившийся весь в Фонтанке, С ледоходом уплывший весь И подсунувший тень миража, Но довольно — ночная стража Не напрасно бродила здесь....
О, горе мне! Они тебя сожгли... О, встреча, что разлуки тяжелее!.. Здесь был фонтан, высокие аллеи, Громада парка древнего вдали, Заря была себя самой алее, В апреле запах прели и земли,...
‘...ты пьян, И все равно пора нах хауз...’ Состарившийся Дон-Жуан И вновь помолодевший Фауст Столкнулись у моих дверей — Из кабака и со свиданья!.. Иль это было лишь ветвей...
Дал Ты мне молодость трудную. Столько печали в пути. Как же мне душу скудную Богатой Тебе принести? Долгую песню, льстивая, О славе поет судьба. Господи! я нерадивая, Твоя скупая раба....
Он и после смерти не вернулся В старую Флоренцию свою. Этот, уходя, не оглянулся, Этому я эту песнь пою. Факел, ночь, последнее объятье, За порогом дикий вопль судьбы. Он из ада ей послал проклятье...
Да, я любила их, те сборища ночные,- На маленьком столе стаканы ледяные, Над черным кофеем пахучий, зимний пар, Камина красного тяжелый, зимний жар, Веселость едкую литературной шутки...