Твой знак пред жизнью — вереск гор. Из синевы его убор... Его лазурный, долгий век Красив в росе, красив сквозь снег... Пыланье розы, цвет гвоздик Угрюмо чахнет в серый миг......
Твой локон не свивается в кольцо, и пальца для него не подобрать в стремлении очерчивать лицо, как ранее очерчивала прядь, в надежде, что нарвался на растяп, чьим помыслам стараясь угодить,...
Увы! Творец не первых сил! На двух статейках утомил Ты кой-какое дарованье! Лишенный творческой мечты, Уже, в жару нездравом, ты Коверкать стал правописанье!
Бывает так: какая-то истома; В ушах не умолкает бой часов; Вдали раскат стихающего грома. Неузнанных и пленных голосов Мне чудятся и жалобы и стоны, Сужается какой-то тайный круг,...
Твоя гроза меня умчала И опрокинула меня. И надо мною тихо встала Синь умирающего дня. Я на земле грозою смятый И опрокинутый лежу. И слышу дальние раскаты, И вижу радуги межу....
Твоя душа противится свиданьям. Но ты скажи ей, как меня зовут. Меня прозвали «волей» иль «желаньем» А воле есть в любой душе приют. Она твоей души наполнит недра Собой одной и множествами воль....
Кто хвалится родством своим со знатью, Кто силой, кто блестящим галуном, Кто кошельком, кто пряжками на платье, Кто соколом, собакой, скакуном. Есть у людей различные пристрастья,...
Пыль по ноздрям – лошади ржут. Акации сыплются на дрова. Треплется по ветру рыжий джут. Солнце стоит посреди двора. Рычаньем и чадом воздух прорыв, Приходит обеденный перерыв. ...
Пыль по ноздрям — лошади ржут. Акации сыплются на дрова. Треплется по ветру рыжий джут. Солнце стоит посреди двора. Рычаньем и чадом воздух прорыв, Приходит обеденный перерыв. ...
Театр. От детских впечатлений, От блеска ламп и голосов Китайские остались тени, Идущие во тьму без слов. Всё было радостно и ново: И нарисованный простор, Отелло черный, Лир суровый...
Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит – Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис?...
Тебе, когда мой голос отзвучит настолько, что ни отклика, ни эха, а в памяти — улыбку заключит затянутая воздухом прореха, и жизнь моя за скобки век, бровей навеки отодвинется, пространство...
Тебе, когда мой голос отзвучит настолько, что ни отклика, ни эха, а в памяти – улыбку заключит затянутая воздухом прореха, и жизнь моя за скобки век, бровей навеки отодвинется, пространство...