Произведения

Заворачивая, манежа,
Свищет женщина по манежу!
Краги —
красные, как клешни.
Губы крашеные — грешны.
Мчит торпедой горизонтальною,
Хризантему заткнув за талию!

Ангел атомный, амазонка!...

Все мы Неба узники.
Кто-то в нас играет?
Безымянной музыки не бывает.

Тёлки в знак «вивата»
бросят в воздух трусики!
Только не бывает
безымянной музыки.

Просигналит «Муркой»...

Он приплыл со мной с того берега,
заблудившись в лодке моей.
Не берут его в муравейники.
С того берега муравей.

Черный он, и яички беленькие,
даже, может быть, побелей......

Мы — кочевые, мы — кочевые, мы, очевидно,
сегодня чудом переночуем,
а там — увидим!

Квартиры наши конспиративны, как в спиритизме,
чужие стены гудят как храмы,
чужие драмы,
...

Мы – кочевые,
мы – кочевые,
мы, очевидно,
сегодня чудом переночуем,
а там – увидим!

Квартиры наши конспиративны,
как в спиритизме,
чужие стены гудят как храмы,
чужие драмы,
...

В лучах заката меж морского скарба,
раздавленного кем-то, на спине
нашёл я умирающего краба.
Перевернул. И возвратил волне.
Над ним всплывала белая медуза,
и он, горя клешнями под водой,...

Глаза претворяют социальные беды.
Запреты на уровне зампреда.
Вырви глаз, но с тем, чтобы незаметно.
Без ментов ...!
И.о. Иова — Лев Шестов.

Фиалка пахнет алкоголем....

Добавок-том назвал я впопыхах
«Пять с плюсом».
Он необычен и вульгарен, как
блядь с флюсом.
Плюс общий вкус, с которым
как ни бьюсь,
не сдвинешь.
Плюс драки вкус, который тоже плюс...

Нам, как аппендицит,
поудаляли стыд.

Бесстыдство — наш удел.
Мы попираем смерть.
Ну, кто из нас краснел?
Забыли, как краснеть!

Сквозь ставни наших щек
Не просочится свет....

Нам, как аппендицит,
поудаляли стыд.

Бесстыдство – наш удел.
Мы попираем смерть.
Ну, кто из нас краснел?
Забыли, как краснеть!

Сквозь ставни наших щек
Не просочится свет....

Нам,
продавшим
в себе
человека,
не помогут
ни травка,
ни бром.
Мы болеем
Серебряным
веком,
как Иуда
балдел серебром.

Прибегала в мой быт холостой,
задувала свечу, как служанка.
Было бешено хорошо
и задуматься было ужасно!

Я проснусь и промолвлю: «Да здррра-
вствует бодрая температура!»...

Нас несет Енисей.
Как плоты над огромной и черной водой.
Я — ничей!
Я — не твой, я — не твой, я — не твой!
Ненавижу провал твоих губ, твои волосы, платье, жилье.
Я плевал...

Нас дурацкое счастье минует.
Нас минуют печаль и беда.
Неужели настанет минута,
когда я не увижу Тебя?
И неважно, что, брошенный в жижу
мирового слепого дождя,
больше я никого не увижу....

Нас много. Нас может быть четверо.
Несемся в машине как черти.
Оранжеволоса шоферша.
И куртка по локоть — для форса.

Ах, Белка, лихач катастрофный,
нездешняя ангел на вид,...

Нас много. Нас может быть четверо.
Несемся в машине как черти.
Оранжеволоса шоферша.
И куртка по локоть – для форса.

Ах, Белка, лихач катастрофный,
нездешняя ангел на вид,...

На суде, в раю или в аду
скажет он, когда придут истцы:
«Я любил двух женщин как одну,
хоть они совсем не близнецы».

Все равно, что скажут, все равно...
Не дослушивая ответ,...

На суде, в раю или в аду
скажет он, когда придут истцы:
«Я любил двух женщин как одну,
хоть они совсем не близнецы».

Все равно, что скажут, все равно...
Не дослушивая ответ,...

Ева, как кувшин этрусский,
к ней пририсовал я змея,
дегустирующей ручкой,
как умею, как умею.

Не раздумывая долго,
я рисунок красной спаржей
подарил нервопатологу....

Не возвращайтесь к былым возлюбленным,
былых возлюбленных на свете нет.
Есть дубликаты — как домик убранный,
где они жили немного лет.

Вас лаем встретит собачка белая,
и расположенные на холме...