маленькая поэма
«Полдень в комнате.»
(И. Бродский)
1.
У нас военный переворот.
На улицах всякий хлам:
Окурки, гильзы, стекло. Народ
Сидит по своим углам.
Вечор, ты помнишь, была пальба.
Низложенный кабинет
Бежал. Окрестная голытьба
Делилась на «да» и «нет».
Три пополудни. Соседи спят.
Станции всех широт
Стихли, усталые. Листопад.
В общем, переворот.
2.
Сегодня тихо, почти тепло.
Лучи текут через тюль
И мутно-солнечное стекло,
Спасшееся от пуль.
Три пополудни. То ли режим,
То ли всяк изнемог
И отсыпается. Мы лежим,
Уставившись в потолок.
Собственно, мы уже за чертой.
Нас уже как бы нет.
Три пополудни. Свет золотой.
Это и есть тот свет.
3.
Вчера все кончилось: детский плач,
выстрелы, вой старух...
Так после казни стоит палач
И переводит дух.
Полная тишь, голубая гладь,
Вязкий полет листвы...
Кто победил — еще не понять:
Ясно, что все мертвы.
Так завершается большинство
штурмов, штормов, атак.
Мы ли не знаем, после чего
Тоже бывает так?
4.
Миг равновесья. Лучи в окно.
Золото тишины.
Палач и жертва знают одно,
в этом они равны.
Это блаженнейшая пора:
пауза, лень, просвет.
Прежняя жизнь пресеклась вчера,
Новой покуда нет.
Клены. Поваленные столбы.
Внизу не видно земли:
Листья осыпались от стрельбы,
Дворника увели.
5.
Полная тишь, золотая лень.
Мы с тобой взаперти.
Может быть, это последний день:
завтра могут прийти.
Три пополудни. Полный покой,
Точка, верхний предел.
Чуть прикасаясь к руке рукой,
но не сближая тел,
влажной кожей на простыне
И к потолку лицом...
Три пополудни. Тень на стене:
ветка с одним листом.
6.
Снарядный ящик разбит в щепу:
вечером жгли костры.
Листовки, брошенные в толпу,
Белеют среди листвы.
Миг равновесия. Апогей.
Детское «чур-чура».
Все краски ярче, и тень теплей,
Чем завтра и чем вчера.
Что-то из детства: лист в синеве,
Квадрат тепла на полу...
Складка времени. Тетиве
Жаль отпускать стрелу.
7.
Так качели порой, грозя
Качнуться вокруг оси,
вдруг зависают: дальше нельзя.
Так иногда весы,
Дрожа, уравниваются. Но
Опять качнуться грозят.
Верхняя точка. А может, дно.
Дальше — только назад.
Скамейка с выломанной доской.
Выброшенный блокнот.
Город — прогретый, пыльный, пустой,
нежащийся, как кот.
8.
Верхняя точка. А может, дно.
Золото. Клен в окне.
Что ты так долго глядишь в окно?
Хватит. Иди ко мне.
В теле рождается прежний ток,
Клонится милый лик,
Пышет щекочущий шепоток,
Длится блаженный миг.
Качество жизни зависит не —
Долбанный Бродский! — от
Того, устроилась ты на мне,
Или наоборот.
9.
Дальше — смятая простыня,
Быстрый, веселый стыд...
Свет пронизывает меня.
Кровь в ушах шелестит.
Стена напротив. След пулевой
На розовом кирпиче.
Рука затекает под головой.
Пыль танцует в луче.
Вчера палили. Соседний дом
Был превращен в редут.
Сколько мы вместе, столько и ждем,
Пока за нами придут.
10.
Золото. Клен. Тишина таит
Пристальный свой расчет.
Нынче — отсрочка. Время стоит.
Завтра все потечет.
В небе застыли остатки крон.
День ползет под уклон.
Золото. Клен. Равновесье. Клен.
Красная лужа. Клен.
В темных подвалах бренчат ключи
От потайных дверей.
К жертвам склоняются палачи
С нежностью лекарей.
11.
Три пополудни. Соседи спят
И, верно, слышат во сне
Звонка обезумевшего раскат.
Им снится: это ко мне.
Когда начнут выдирать листы
Из книг и трясти белье,
Они им скажут, что ты есть ты
И все, что мое, — мое.
Ты побелеешь, и я замру.
Как только нас уведут,
Они запрут свою конуру
И поселятся тут.
12.
Луч, ложащийся на дома.
Паль. Поскок воробья.
Дальше можно сходить с ума.
Дальше буду не я.
Пыль, танцующая в луче.
Клен с последним листом.
Рука, застывшая на плече.
Полная лень. Потом —
Речь, заступившая за черту,
Душная чернота,
проклятье, найденное во рту
Сброшенного с моста.
13.
Внизу — разрушенный детский сад,
Песочница под грибом.
Раскинув руки, лежит солдат
С развороченным лбом.
Рядом — воронка. Вчера над ней
Еще виднелся дымок.
Я сделал больше, чем мог. Верней,
Я прожил дольше, чем мог.
Город пуст, так что воздух чист.
Ты склонилась ко мне.
Три пополудни. Кленовый лист.
Тень его на стене.
1993, 1995