Тот полноводный ток — то ал, то бел — несет
В руках из мощных волн шар солнца или лед;
Тот — в темных берегах сад некий образует,
Где спорят свет и мрак, где лунный свет колдует;
Тот — режет без конца пустынные пески,
Чтоб в море броситься с лобзанием тоски;
Тот, — чьи сверкания проходят сквозь туманы,
Внезапным светом осиянный,
Валгаллой кажется из злата и стекла,
Где гномы стерегут богатства без числа;
Тот — словно славы плащ простерт в Турени старой...
Их имена? Урал, Нил, Одер, Рейн, Луара.
Дела богов, слова героев, путь царей —
Вы освятили их всей пышностью своей,
И вашей гордостью их побережья славны;
Там взносит к облакам свой шпиль дворец державный;
Там все воинственно: жестокие венцы
Отражены в воде, — высоких стен зубцы,
Подобных савану; там башни, цитадели...
Но есть еще одна река:
Хотя кровавые века
Над ней, как над другими, тяготели, —
Она иным горда,
Вобрав в могучие извивы,
О Фландрия, твои большие города,
Тот край, где собран твой народ трудолюбивый.
То мирно-нежная, то возбуждая страх,
Эско, ты бледный вал в зеленых берегах,
Дорога солнца ты и ветра, цирк суровый,
Где вихрей жеребцы встать на дыбы готовы,
Где белая зима спит на недвижных льдах,
Где лето золотом сверкает в зеркалах,
Что нервною рукой ты разбиваешь вечно!
Как я тебя любил в дни юности беспечной!
Особенно, когда так запрещали мне
С веслом иль парусом носиться по волне
Иль меж баржей бродить, недвижных и безгласных!
О, сколько помыслов прекрасных
Тогда сжигало детский ум, —
Не ты ль внушала мне восторги этих дум?
Глубокий горизонт, восторг вольнолюбивый,
И время, и его часов размерный ход
(Твои приливы и отливы) —
Все это я познал в величье строгих вод.
Мой взор мог собирать в роскошные букеты
Особо розовые светы
На пышности твоих полей;
Был рыжий твой туман, твои глухие тени
Убежищем моих мучений, —
Тех, к славе будущей готовивших, скорбей!
Ты телу мощь дала, душе дала горенье,
Движенье волн твоих — размер моим стихам;
Твои огни, валы, и ветры, и теченья
Проникли в кровь, прошли по жилам и костям.
Я закален тобой, как сталь — могучим горном;
Я — это ты, назвав тебя,
Дрожу в волненье страстном я,
И грудь моя полна восторгом непритворным.
Эско, Эско!
Прекрасная и дикая Эско!
Ты юности моей неистовой пожары
Смирила властной чарой,
И в день,
Когда и надо мной наляжет смерти тень,
В твоей земле, на этих берегах
Уснет мой прах,
Чтоб все же чувствовать тебя и в смертных снах!
Сурово ясную твою я знаю славу:
Во дни, когда
Волчица римская свои клыки по праву
Вонзала в мир, надменна и горда, —
Она, придя к тебе в поляны,
Нашла лишь дождь да снег, лишь ветер да туманы;
Здесь вольный, искренний народ
Ее, на лодках стоя, встретил
И знаком доблести отметил,
В ее бедре оставив гибкий дрот.
Но долго был твой рок скрыт в некой дымке серой:
Гент, Брюгге, Ипр царили до Анвера,
Но вот твой город встал, и моряков твоих
Он славу разгласил до крайних стран земных!
О мощная река! На набережных стройных
Банкирские дома, дворцов торговых ряд,
И флаги всех земель, повторены, дрожат,
С гербами пышными, в твоих зыбях спокойных.
Какой чудесный бой твои колокола
Там, в воздухе, ведут с высокой колокольни,
Своей Марии песнь поют над жизнью дольней, —
Стройна, как мачта, песнь и, как свеча, светла!
Наполнены пшеном и золотистым хлебом,
Как закрома богатств, тяжелые суда;
Из устья твоего, под солнцем и под небом,
Они плывут кормить чужие города.
Твой нежно-синий лен, зеленый конопляник
Превращены в твоих селеньях в паруса;
И льнет на всех морях к ним ветер, верный данник.
На всех морях им нипочем гроза!
Ты учишь мужеству; твои сыны, быть может,
Неспешны, но сильны, угрюмы, но верны;
Матрос иль земледел, но каждый — сын волны,
И затруднение в них только силы множит.
Растет, растет твой труд! Он золото в чану
Гигантском месит, где оно вседневно бродит;
Венеция сдалась, и целый мир возводит
Глаза к твоим весам, взнесенным в вышину!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Эско, Эско!
Ты светлый жест,
Что родиной моей свершен
В великом споре,
Чтоб к бесконечности пробиться через море!
Со всех сторон,
Из дальних и из ближних мест,
Все реки Фландрии и все ее каналы
Бегут к тебе, как к сердцу кровь течет.
Тобою силен твой настойчивый народ,
Упорный, яростный, вовеки не усталый,
Что на пиру мирском быть жаждет в свой черед!
Твой тихий, мощный ход, твой берег, в злак одетый, —
Его упорности живучий образ! Ты
В безмолвных заводях его таишь мечты,
Его печали, замыслы, обеты!
В твоих чертах свои мы узнаем черты!
В днях грозных, в ярких днях, в днях беспредельных теней
В Эско зимой, в Эско весной, в Эско осенней
Все изменения свои мы признаем;
В дни бедствий нас крепишь, хранишь нас в дни победы
Мы веруем, как веровали деды,
Что должно лишь тебя любить,
Чтоб каждый раз, несчастья побеждая,
Страна разбитая, стенящая, больная
Могла опять восстать с желаньем жить и жить!