Перси Биш Шелли
4 августа 1792 – 8 июля 1822
Место рождения:
Хорсхем, Сассекс, Англия
Место смерти:
Залив Ла Специя, Королевство Сардиния (ныне Италия)
Категории:
Поэзия
2017-11-05 Перси Биш Шелли (Percy Bysshe Shelley; родился 4 августа 1792, графство Суссекс — 8 июля 1822, утонул в Средиземном море между Специей и Ливорно) — английский поэт. Был женат на Мэри Уолстонкрафт Шелли.
Своей пламенной верой в полновластный и всеразрешающий разум, своим полным пренебрежением к унаследованным от прошлого человеческим воззрениям, верованиям и привычкам Шелли принадлежит ещё к последователям идей века Просвещения. «Политическая справедливость» Годвина, проникнутая целиком революционным анархизмом девяностых годов XVIII в., стала очень рано его евангелием; но идеи Годвина претворились у Шелли в красивые поэтические видения, смело задуманные и своеобразные. Эти образы, воздушные и туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как поэт, Шелли принадлежит уже целиком к началу XIX столетия, к тому блестящему возрождению поэзии, которое мы называем романтизмом. Поэтическое дарование Шелли, таким образом, не вполне соответствует его миросозерцанию. Двойственность Шелли, как рационалиста и романтика, мыслителя и художника, проповедника и поэта, составляет самую характерную черту его гения.
«Шелли научил нас, — пишет профессор Э. Доуден — признавать благодетельность высшего закона, тяготеющего над избранными душами, живущими ради идеи, ради надежды, и готовых претерпеть за них и попреки, и посрамление, и даже принять смерть мученичества». Но этот высший закон, как его представил себе Шелли, — вовсе не добровольное подвижничество или жалкий аскетизм; Шелли и в стихах, и в прозе отдаёт должное музыке, живописи, скульптуре и поэзии и обогащает наше сознание их могуществом. Его только никогда не удовлетворяет эпикурейское наслаждение красотой или удовольствием. Его поэзия вливает в нас Божественную тревогу, которую не могут рассеять ни музыка, ни живопись, ни скульптура, ни песня; через их посредство мы поднимаемся к какой-то высшей красоте, к какому-то вожделенному добру, которых мы, может быть, никогда не достигнем, но к которым мы постоянно и неминуемо должны стремиться" («Transcripts & Studies», стр. 100). Женственно-красивый и нежный облик Шелли, с его открытым и вдумчивым взором, заканчивает обаятельность его, как поэта и как человека.
Своей пламенной верой в полновластный и всеразрешающий разум, своим полным пренебрежением к унаследованным от прошлого человеческим воззрениям, верованиям и привычкам Шелли принадлежит ещё к последователям идей века Просвещения. «Политическая справедливость» Годвина, проникнутая целиком революционным анархизмом девяностых годов XVIII в., стала очень рано его евангелием; но идеи Годвина претворились у Шелли в красивые поэтические видения, смело задуманные и своеобразные. Эти образы, воздушные и туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как поэт, Шелли принадлежит уже целиком к началу XIX столетия, к тому блестящему возрождению поэзии, которое мы называем романтизмом. Поэтическое дарование Шелли, таким образом, не вполне соответствует его миросозерцанию. Двойственность Шелли, как рационалиста и романтика, мыслителя и художника, проповедника и поэта, составляет самую характерную черту его гения.
«Шелли научил нас, — пишет профессор Э. Доуден — признавать благодетельность высшего закона, тяготеющего над избранными душами, живущими ради идеи, ради надежды, и готовых претерпеть за них и попреки, и посрамление, и даже принять смерть мученичества». Но этот высший закон, как его представил себе Шелли, — вовсе не добровольное подвижничество или жалкий аскетизм; Шелли и в стихах, и в прозе отдаёт должное музыке, живописи, скульптуре и поэзии и обогащает наше сознание их могуществом. Его только никогда не удовлетворяет эпикурейское наслаждение красотой или удовольствием. Его поэзия вливает в нас Божественную тревогу, которую не могут рассеять ни музыка, ни живопись, ни скульптура, ни песня; через их посредство мы поднимаемся к какой-то высшей красоте, к какому-то вожделенному добру, которых мы, может быть, никогда не достигнем, но к которым мы постоянно и неминуемо должны стремиться" («Transcripts & Studies», стр. 100). Женственно-красивый и нежный облик Шелли, с его открытым и вдумчивым взором, заканчивает обаятельность его, как поэта и как человека.