В богатой комнате, где полумгла уснула,
Где бюст Горация и, в профиль, бюст Тибулла,
Белея мрамором, мечтают вдалеке, —
Чуть подбочась рукой, с другою на клинке,
Улыбкой нежною усы полураздвинув,
Встал герцог Чезаре в наряде властелинов.
В закатном золоте особенно черны
Глаза, и волосы, и бархат, — и полны
Контраста с матовой прекрасной белизною
Лица в густой тени, обычной под рукою
Венецианских иль испанских мастеров
В портретах королей и городских голов.
Нос, тонкий и прямой, трепещет. Тонкогубый
Алеет рот, — и холст вот-вот качнется грубый
В струе дыхания стремительного. Взор
Скользит, на зрителя уставленный в упор,
Как это свойственно портретам всем старинным,
И мысли в нем кишат кишением змеиным.
И лоб, широк и прям, с морщиною крутой,
Ужасных замыслов тая бессонный рой,
Застыл под шляпою, с пером, нависшим тяжко
Над пламенеющей рубиновою пряжкой.