Луцилия приветствует Сенека!
«Как я тружусь?»- Я праздности не друг,
До поздней ночи не смыкаю веки,
Не прекращая свой прилежный труд.
Свои дела забросил... Здесь ты тонко
Воскликнешь: «Для чего ж сидишь ты ночь?!»
Отвечу: Эти бденья — для потомков,
Надеюсь им, хоть чем-нибудь помочь.
Как составляют ценные лекарства,
Так я ночами заношу в листы
Слова совета — людям, государствам,
Не «славы для», и помыслы — чисты.
Пишу я им о той дороге звездной,
Что сам нашел, в блужданиях устав.
Жалею, что узрел ее так поздно,
Но, верю — пригодится им устав.
Кричу: Не уповайте на надежды:
Они — начало вашего конца!
И рыбы, и завзятые невежды,
Клюют на шевеление живца...
Им кажется, добыча их — в кармане...
Но, резко потянувшая леса
Звенит: «Фортуну, милый, не обманешь!»
Вот чем чревата вера в чудеса...
Для тела угождение не нужно:
Ведь роскошь забывает о душе.
С соломенною кровлей жить не хуже,
Чем с золотой. Тепло — и в шалаше.
Кто сделал украшенье без изъяна,
Тот зря потратил время и свой труд.
В одной душе — величье постоянно.
Оспорившие это — людям врут.
Когда к потомкам в этот понедельник
Я обратиться снова буду рад,
В том больше пользы, чем, когда бездельник
Приложит руку к списку для наград.
Пора закончить. Вспомню Эпикура:
«Свободны — философии рабы!»
Философ (равно и в литературе),
Велик, коль устранился от борьбы.
Поэты много говорят такого,
Что стоило б философам сказать,
Их мысль в полете сбросила оковы,
На что не всякий может притязать.
«Всё, что дано нам, может быть изъято» —
В твоих словах есть мудрости покров.
Мой долг остался тем же, что и взято,
Отдам тебе попозже.
Будь здоров.