Давно не нов, но, видимо, силен,
Французский сериал, покрытый славой,
Пока еще способен удержать
В сопящем напряженьи зальчик душный.
Новоарбатский видеосалон
Был переполнен публикой прыщавой.
Эммануэль! Не стану унижать
Твоей красы иронией бездушной.
Ведь здесь и мы с приятелем! И вот
Мелькают сокровенные изгибы,
Как Блок весьма двусмысленно писал
О переулках северной столицы,
И стон любви из-под лазурных вод,
Где в это время трахаются рыбы,
Возносится к лазурным небесам,
Где в это время трахаются птицы.
Все трахается! Стройные самцы
Фланируют, как гордые олени,
И самки — какова и ты сама —
Проходят, словно трепетные лани.
Твои предплечья и твои сосцы,
Твои ладони и твои колени
Способны хоть кого свести с ума
И превратить в раба твоих желаний.
Она дает. Художник не берет.
Ему не позволяют убежденья.
Увы, что не дозволено быку,
Тем брезгует пресыщенный Юпитер.
Подростки выделяют едкий пот,
Поскольку их приводит в возбужденье
Одно сползанье камеры к соску
Или произнесенье слова «клитор».
О, как я понимаю их! Зане
Любая стадия необходима.
И я, мои прекрасные, и я
Сжигал за ползатяжки сигарету,
Когда подруга не звонила мне,
Когда любовь казалась несводима
К абортам, ссорам, поискам жилья
И осознанью, что другого нету.
Но миновало время дискотек,
Полночных бдений в сладком карауле,
Пора случайных стычек, беглых драк,-
Прошла моя пора беситься с жиру.
Пора другим оставить свой ночлег.
Другие будут пить «Напареули»,
А мне уже пора любить коньяк,
Переходя впоследствии к кефиру.
Что нам Эммануэль, мой бедный друг!
Что нам осталось? — суета, морока,
Бессонница, набор дежурных тем, —
Все варево обыденности, в целом.
Что наша жизнь! Какой порочный круг!
В ней даже нет нормального порока, —
Есть только круг, порочный разве тем,
Что кривоват и со смещенным центром.
Банальных унижений череда, —
Какая отрезвляющая клизма!
Кина не будет; данники любви —
Невольники, но не любви, а чести.
Какая это стыдная беда —
Высокая болезнь инфантилизма!
Ужели впрямь ты у меня в крови
И коль пройдешь, то лишь со мною вместе!
Но бесполезен всякий монолог.
Рассудок не рассудит, но остудит.
Мы заслужили. По делам и честь.
Мы жили бесполетно и убого.
Ужели это вправду потолок?!
Ужели больше ничего не будет?!
Ужели будет только то, что есть,
И вечный страх — не хуже, ради Бога?!
Мой путь дальнейший ясен и ежу.
Я буду жить, дыша и плешивея,
Но пряное дыхание весны
Всегда туманит голову мужчине.
Красотка! Я тебе не подхожу.
Я человек эпохи Москвошвея.
Смотри, на мне топорщатся штаны,
Но совершенно по другой причине!
Расходимся. Висит осенний дым.
О сумерки, какое время суток!
Люблю не свет, не тьму, но светотьму
И этот запах, горький и свободный.
Отстав от тех и не пристав к другим,
Я вечно занимаю промежуток.
Мне крайности чужды. И потому
Мой вечный возраст — возраст переходный.
Расплывчатые контуры, досель
Отчетливые, зыблются и тают:
Подросток, бьющий друга по плечу,
Фонарный столб, кумир на постаменте...
Мы будем жить. Прощай, Эммануэль.
Прощай! Надежды юношей питают.
И я бы их поел, да не хочу,
Но больше ничего в ассортименте.